Неточные совпадения
Судебный пристав, румяный, красивый человек, в великолепном
мундире, с бумажкой в руке подошел к Фанарину с вопросом, по какому он делу, и, узнав, что по делу Масловой, записал что-то и отошел. В это время дверь шкапа отворилась, и оттуда вышел патриархального вида старичок, но уже не в пиджаке, а в обшитом галунами с блестящими бляхами
на груди наряде, делавшем его похожим
на птицу.
Масленников весь рассиял, увидав Нехлюдова. Такое же было жирное и красное лицо, и та же корпуленция, и такая же, как в военной службе, прекрасная одежда. Там это был всегда чистый, по последней моде облегавший его плечи и
грудь мундир или тужурка; теперь это было по последней моде статское платье, так же облегавшее его сытое тело и выставлявшее широкую
грудь. Он был в вицмундире. Несмотря
на разницу лет (Масленникову было под 40), они были
на «ты».
Сделалось смятение. Люди бросились в комнату старого барина. Он лежал в креслах,
на которые перенес его Владимир; правая рука его висела до полу, голова опущена была
на грудь, не было уж и признака жизни в сем теле, еще не охладелом, но уже обезображенном кончиною. Егоровна взвыла, слуги окружили труп, оставленный
на их попечение, вымыли его, одели в
мундир, сшитый еще в 1797 году, и положили
на тот самый стол, за которым столько лет они служили своему господину.
Дубельт — лицо оригинальное, он, наверно, умнее всего Третьего и всех трех отделений собственной канцелярии. Исхудалое лицо его, оттененное длинными светлыми усами, усталый взгляд, особенно рытвины
на щеках и
на лбу — явно свидетельствовали, что много страстей боролось в этой
груди, прежде чем голубой
мундир победил или, лучше, накрыл все, что там было. Черты его имели что-то волчье и даже лисье, то есть выражали тонкую смышленость хищных зверей, вместе уклончивость и заносчивость. Он был всегда учтив.
Он в
мундире военного министерства с серебряными петлицами
на высоком и туго застегнутом воротнике; посредине
груди блестит ряд пуговиц из белой латуни; сзади трясутся коротенькие фалдочки.
Я слышал, как он ударил ее, бросился в комнату и увидал, что мать, упав
на колени, оперлась спиною и локтями о стул, выгнув
грудь, закинув голову, хрипя и страшно блестя глазами, а он, чисто одетый, в новом
мундире, бьет ее в
грудь длинной своей ногою. Я схватил со стола нож с костяной ручкой в серебре, — им резали хлеб, это была единственная вещь, оставшаяся у матери после моего отца, — схватил и со всею силою ударил вотчима в бок.
Мать слушала невнятные вопросы старичка, — он спрашивал, не глядя
на подсудимых, и голова его лежала
на воротнике
мундира неподвижно, — слышала спокойные, короткие ответы сына. Ей казалось, что старший судья и все его товарищи не могут быть злыми, жестокими людьми. Внимательно осматривая лица судей, она, пытаясь что-то предугадать, тихонько прислушивалась к росту новой надежды в своей
груди.
Добежав уже до внешнего рва, все смешались в глазах Козельцова, и он почувствовал боль в
груди и, сев
на банкет, с огромным наслаждением увидал в амбразуру, как толпы синих
мундиров в беспорядке бежали к своим траншеям, и как по всему полю лежали убитые и ползали раненые в красных штанах и синих
мундирах.
Вся фигура его была красива и представительна; бакенбарды плотно прилегали к щекам, как издавна приученные к тому; усы, которых он не сбривал, по праву вышедшего в отставку с
мундиром, были воинственно-внушительны;
на груди Аггея Никитича из-под форменного жилета виднелась чистейшая, приготовленная под личным наблюдением Миропы Дмитриевны, коленкоровая манишка,
на которой покоился орден Станислава; но собственно главною гордостью для Аггея Никитича служили две болтающиеся медали турецкой и польской кампаний, по поводу которых он всегда говорил...
В продолжение всего предыдущего времени Егора Егорыча как-то было не видать в зале, но едва только началась баллотировка, как он появился и прямо прошел к столу, около которого стоял также и Тулузов в
мундире дворянина, с Владимиром
на груди, получивший выборный шар от жены своей.
Рядом с Матвеем шагал длинный и похожий
на скворешницу Пушкарь в невиданном, тёмно-зелёном
мундире с позументами
на воротнике и
на рукавах, с медными пуговицами
на груди и большой чёрной заплатой подмышкой. Иногда он, оборачиваясь назад, поднимал руку вверх и строго командовал...
Но дачник умер бы у себя
на даче, а пение доносилось с улицы. Мы оделись и попали к месту действия одними из первых. Прямо
на шоссе, в пыли, лежал Васька, скрестив по-покойницки руки
на груди. Над ним стоял какой-то среднего роста господин в военном
мундире и хриплым басом читал...
У другого окна целая группа: шилистая, востроносая пестрая щука в кавалерийском полковничьем
мундире полусидела
на подоконнике, а пред нею, сложа
на груди руки, вертелся красноглазый окунь в армейском пехотном
мундире.
Генерал
на этот раз был, по заграничному обычаю, в штатском платье и от этого много утратил своей воинственности. Оказалось, что плечи его в
мундире были ваточные,
грудь — тоже понастегана. Коротенькое пальто совершенно не шло к нему и неловко
на нем сидело, но при всем том маленькая рука генерала и с высоким подъемом нога, а более всего мягкие манеры — говорили об его чистокровном аристократическом происхождении. Фамилия генерала была Трахов.
— Поеду теперь, значит, в Петербург, — проговорил Мановский, — и буду там ходатайствовать. Двадцать пять лет, ваше превосходительство, я служил честно. Я
на груди своей ношу знаки отличия и надеюсь, что не позволят и воспретят марать какой-нибудь позорной женщине
мундир и кресты офицера. — При последних словах у Михайла Егорыча навернулись даже слезы.
Посредине кубрика,
на длинном обеденном столе, покрытом ковром, лежал капитан Пэд. Упорно не закрывавшиеся глаза его были обращены к потолку, словно там, в просмоленных пазах, скрывалось объяснение столь неожиданной смерти. Лицо стало еще чернее, распухло, лишилось всякого выражения. Труп был одет в парадный морской
мундир, с галунами и блестящими пуговицами; прямая американская сабля, добытая с китоловного судна, лежала между ног Пэда. Вспухшие кисти рук скрещивались
на высокой
груди.
На председательском кресле, в
мундире и с цепью
на груди, он совершенно менялся.
Обеденный зал в замке Дукс. Жемчуга
на шее красавиц и грани богемских бокалов горят закатом. Мрачный покой улыбками женщин преображен в цветник. Посреди цветника, в
мундире фельдмаршала, с орденом св. Стефана
на груди и взнесенным бокалом в руке, — вечно юный князь де Линь. И надо всем — воскрешенные кое-где заходящим солнцем — видения старинных бабушек.
Он не продрался к середине. Издали увидал он лысую голову коренастого старика в очках, с густыми бровями. Его-то он и искал для счету, хотел убедиться — окажутся ли налицо единомышленники покойного. Вправо от архиерея стояли в
мундирах, тщательно причесанные, Взломцев и Краснопёрый. У обоих низко
на грудь были спущены кресты, у одного Станислава, у другого Анны.
Надел он, это самое,
мундир таперя, поглядел
на груди — и что ж!
Портретной была большая комната, выходившая окнами в сад; с ее стен улыбались всевозможные дамы и мужчины разных возрастов и в самых разнообразных костюмах. Дамы, изображенные
на портретах, были в необыкновенно широких платьях и странных прическах, с розанами в волосах; у мужчин были необычайно нарядные
мундиры со звездами
на груди, а у двух-трех, наиболее важных
на вид, были даже белые косы, спускавшиеся до плеч.
После обычного опроса подсудимого, перетасовки присяжных, переклички и присяги свидетелей началось чтение обвинительного акта. Узкогрудый, бледнолицый секретарь, сильно похудевший для своего
мундира и с пластырем
на щеке, читал негромким густым басом, быстро, по-дьячковски, не повышая и не понижая голоса, как бы боясь натрудить свою
грудь; ему вторила вентиляция, неугомонно жужжавшая за судейским столом, и в общем получался звук, придававший зальной тишине усыпляющий, наркотический характер.
Без пяти минут шесть — время, когда в ту пору начинались спектакли, прибыл император Павел Петрович в парадном
мундире Преображенского полка, в шелковых чулках и башмаках, с голубою лентою через плечо и андреевскою звездою
на груди.
Он был в лосином поверх
мундира колете, расстегнутом от жару нараспашку;
на груди висел мальтийский командорский крест [Мальтийский командорский крест — высший орден мальтийских рыцарей.].
Совершенно
на авансцене выступает из группы сражающихся фигура молодого офицера в синем
мундире; он пал, раненный в
грудь.
Этот человек был в треугольной, обложенной мишурным галуном шляпе, из которой торчало множество павлиньих перьев, в алонжевом парике [Алонжевый парик — длинный парик.], пышно всчесанном, в гродетуровом сизом
мундире с бархатным пунцовым воротником и такими же обшлагами и с разными знаками из золотой бумаги и стекляруса
на груди, при деревянной выкрашенной шпаге.
Владислав только это проговорил, как у постели его появился Ричард, бросился ему
на грудь и крепко обнял его. Это был молодой человек, лет 22, прапорщик гвардейского П. полка. Если б снять с его лица усики и слегка означившиеся бакенбарды, его можно было бы принять за хорошенькую девушку, костюмированную в военный
мундир. И
на этом-то птенце поляки сооружали колосальные планы!
Оба государя вступили
на барки и отплыли от берега одновременно. Наполеон стоял впереди своих сановников: Мюрата, Бертье, Дюрока и Коленкура, в
мундире старой гвардии, с лентой Почетного Легиона через плечо и в известной всему миру шляпе, скрестив руки
на груди, как его и тогда уже изображали
на картинках. Барки причалили к плоту одновременно, но Наполеон успел раньше взойти
на паром и сделать несколько шагов навстречу Александру.
— Тут надобно бы горячего князя Вадбольского, — говорит фон Верден своему товарищу, завернувшись в епанчу и навостривая лыжи. Вадбольский легок
на помине, где спрашивают его долг и честь. Он летит с полком навстречу торжествующему неприятелю.
Мундир и камзол его нараспашку; по мохнатой
груди его мотается серебряный крест. Он пышет от досады; слезы готовы брызнуть из глаз.
Беспалов метался, перекладывал голову со стороны
на сторону, из ранок, пузырясь, со свистом выползала кровавая пена. Он распахнул полушубок, расстегнул
мундир, разорвал
на груди рубашку. И всем тогда стали видны его раздувшиеся белые плечи, как будто плечи жирной женщины. И он метался, и
на лице была смертная тоска.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но
на груди его сверх
мундира вдруг очутился образок
на мелкой золотой цепочке.
Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком
мундире с русскими и иностранными орденами и с Георгиевскою звездой
на левой стороне
груди.
Четыре дня тому назад у того же дома, к которому подвели Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых
на груди синих
мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустана. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильне, из которого отправлял его Александр.
Анатоль, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу
мундира, с выгнутою вперед
грудью, а назад — спиною, покачивая одною отставленною ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел
на княжну, видимо совершенно о ней не думая.